«Русский язык все еще имеет значительный потенциал для использования в качестве инструмента мягкой силы в Центральной Азии, но этот потенциал неуклонно сокращается», – отмечает в своей статье, написанной специально для аналитической платформы CABAR.asia, независимый исследователь Нурбек Бекмурзаев.
Число тех, кто не говорит по-русски, превышает 50 процентов во всех странах Центральной Азии, кроме Казахстана;
Русский язык стал жертвой проектов по национальному строительству в регионе;
Местные языки недостаточно развиты, чтобы заменить русский и предоставить путь в мир высокой культуры, искусства и науки;
Нынешнее положение дел с русским языком в основном является наследием советского периода, и с течением времени образование на русском языке будет дальше сталкиваться с растущей конкуренцией.
К 2025 году Казахстан планирует стать третьей центральноазиатской страной, перешедшей на латиницу с кириллицы.[1] Таким образом, три из пяти стран региона – Казахстан, Туркменистан и Узбекистан – перейдут на латиницу. Эти три страны являются самыми богатыми в регионе, и их население составляет 78,8 процента (56,198,000 миллионов) от общей численности населения в регионе.[2] Решение Казахстана изменить свой алфавит вызвало большое количество споров и опасений, поскольку именно в Казахстане проживает самое большое число русских и русскоязычных граждан в центральноазиатском регионе.[3] Более того, Казахстан является единственным региональным государством, которое граничит с Россией, а также позиционирует себя в качестве стратегического партнера России. В связи с этим, решение казахстанского правительства, перейти на латиницу, вызвало неоднозначную реакцию, и было расценено некоторыми как попытка Казахстана вырваться из-под влияния России.
Несмотря на то, что русский язык имеет разный статус в пяти государствах Центральной Азии, общей темой является его уменьшающаяся роль. Фото: bgv72.narod.ru
Наиболее важные вопросы, возникшие в результате вышеупомянутых дискуссий, касаются текущего и будущего статуса и роли русского языка в Центральной Азии. В частности, они касаются уменьшающегося роли языка и возможности его использования как инструмента мягкой силы России в регионе. Вопрос о статусе русского языка в Центральной Азии часто изучается в рамках дискурса преднамеренной политики местных властей по вытеснению русского языка, который продвигается со стороны российского экспертного сообщества. Данный вопрос поднимается каждый раз, когда правительства стран Центральной Азии принимают какие-либо изменения в отношении русского языка или же других языков. Учитывая изменения, произошедшие после распада Советского Союза, можно справедливо заявить, что русский язык исчезает из общественного пространства и уменьшается его способность оказывать Российское влияние в регионе. Тренд можно наблюдать в фактах перехода на латиницу, закрытии большего количества школ и университетов с русским языком обучения, обязательных тестах для государственных служащих на знание местных языков, а также в растущей популярности китайского, турецкого и английского языков. Данная общеизвестная тенденция отмечается как экспертами, так и представителями практической сферы.[4]
Однако, что является более важным и менее понятливым так это то, почему русский язык постепенно исчезает из общественного пространства – он значительно меньше используется в образовании, теле и радио передачах, а также в общественно-политической жизни стран региона – и теряет свою способность влияния в качестве инструмента “мягкой силы”. Ответы на эти вопросы помогут наметить будущие политические и социальные перспективы русского языка в отношении его потенциала и ограничений как инструмента мягкой силы России в Центральной Азии.
Статус-кво русского языка в Центральной Азии
Нынешняя ситуация с русским языком в регионе сильно отличается от той, которая была до распада Советского Союза. По данным переписи населения СССР 1989 года, 80 процентов жителей Советского Союза говорили по-русски.[5] Данный успех был результатом долгосрочной политики советских властей по национальному строительству посредством языка, начавшейся в 1938 году, когда изучение русского языка стало обязательным во всех школах.[6] Во времена Советского Союза русский язык использовался в делопроизводстве, в армейских и правоохранительных структурах, книги и газеты публиковались на русском языке, а также русский язык служил важным ресурсом для социального продвижения.
В 2019 году позиции русского языка уже не столь незыблемы, как это было до развала СССР. Количество жителей Центральной Азии, говорящих по-русски, значительно сократилось. Число тех, кто не говорит по-русски, превышает 50 процентов во всех странах Центральной Азии, кроме Казахстана.[7] Несмотря на общую тенденцию уменьшения роли русского языка в Центрально-Азиатском регионе, существуют значительные различия в статусе русского языка в пяти странах региона.
Самая сложная ситуация в отношении русского языка сложилась в Туркменистане. Туркменистан предпринял все возможное, чтобы отдалиться от влияния России, включая введение ограничений в отношении русского языка. Первым шагом стал переход на латинский алфавит в 1991 году.[8] Согласно результатам исследования 2013 года, 82 процента населения не говорят по-русски.[9] Остальные 18 процентов является старшим поколением, которое выросло в Советском Союзе. Обучение на русском языке, как в системе среднего, так и высшего образования, практически отсутствует.
Единственным средством массовой информации на русском языке является официальная газета «Нейтральный Туркменистан».[10] Отсутствуют радио и телепередачи на русском языке, то же самое относится ко всем другим печатным материалам.[11] Таким образом, в Туркменистане выросло целое новое поколение граждан, которые не знают русского языка. Дополнительными барьерами для российского влияния стали визовый режим с Россией и отсутствие трудовой миграции в Россию.[12]
Узбекистан занимает второе место в регионе в отношении попыток, направленных на ограничение влияния России путем уменьшения роли русского языка. Правительство Узбекистана исключило упоминание русского языка из конституции еще в середине 1990х годов.[13] Этот ход властей подготовил правовую базу для дальнейшей деруссификации общества. Все делопроизводство в государственных структурах производиться строго на узбекском языке, а затем дублируется на русский.[14] В 1993 году в стране был принят закон «О введении узбекского алфавита на основе латинского алфавита».[15] Социальные, финансовые и культурные проблемы, связанные с введением и завершением реформы, продолжают продлевать конечную дату завершения введения латиницы в стране. 59 процентов населения не говорит по-русски в Узбекистане, что является результатом ограничения образовательных возможностей, доступных на русском языке.[16]
К 2016 году количество школ, обучающих учеников на русском языке, сократилось на 1,177 школ (436,000 учеников).[17] В школах русский язык преподают максимум два часа в неделю. Факультеты, которые предоставляют высшее образование полностью на русском языке, остаются только в Ферганском государственном университете.[18] Государство приняло законы, требующие показ минимум 70 процентов всех теле- и радиопередач на узбекском языке.[19] В отличие от Туркменистана, газеты на русском языке более доступны в Узбекистане.
Трудовая миграция в Россию является важным фактором в решении правительства и народа Узбекистана оставаться приверженными изучению русского языка. Страна занимает первое место по объему трудовых мигрантов в России. В 2018 году более 1,5 миллиона узбекских граждан посетили Россию в поисках работы.[20] Узбекские трудовые мигранты также способствуют экономическому развитию на родине. В 2017 денежные переводы, отправленные из России в Узбекистан, составили 3,9 млрд. долларов США.[21]
Ситуация с русским языком в Таджикистане сложилась намного лучше чем в Туркменистане. Таджикистан по-прежнему использует кириллицу. Учитывая плачевное состояние экономики страны и огромные затраты на переход на латиницу, в ближайшее время переход на латиницу не предвидится. Конституция страны упоминает русский язык как «язык межнационального общения».[22] На фоне похолодания отношений между Россией и Таджикистана, данный статус был отобран в 2009 году, но был восстановлен в 2011 году.[23] Правительство приняло ряд мер по исключению русского языка из политической и культурной жизни. Начиная с 2011 года, все государственные чиновники обязаны сдавать экзамен по таджикскому языку.[24] В 2007 году в стране произошла волна национализации фамилий и топонимики; именно тогда президент Рахмонов убрал окончание «-ов» из своей фамилии и укоротил имя на Эмомали Рахмон.[25]
Однако русский язык по-прежнему имеет большое значение в образовательной и развлекательной сферах. 91 процент населения хотя бы иногда смотрят телевизор с русскоязычными передачами и фильмами, а 80 процентов посещают русскоязычные сайты в интернете.[26] Несмотря на то, что только 2,4 процента школьников получают образование на русском языке, 20-25 процентов студентов университетов выбирают обучение на русском языке.[27] Это стало возможно благодаря наличию Российско-Таджикского славянского университета в Душанбе. Более дружественный подход Таджикистана к русскому языку также обусловлен экономической зависимостью Таджикистана от России. По крайней мере, 12,2 процента населения находятся в России в качестве трудовых мигрантов.[28] Денежные переводы, отправляемые таджикскими мигрантами на родину, составляют 27 процентов ВВП страны.[29]
Кыргызстан
Кыргызстан принял более дружелюбную позицию в отношении русского языка. В 2000 году изменения, внесенные в конституцию, предоставили русскому статус официального языка, что открыло путь для его использования в делопроизводстве.[30] Русский является важным языком в государственных структурах. Он популярен не только в правительстве. В отличие от других стран региона, за последние 28 лет, в Кыргызстане увеличилось количество школ, предлагающих обучение на русском языке.[31] 20 процентов всех школьников получают образование на русском языке.[32] Большая часть университетов предлагает образование на русском языке, а Кыргызско-Российский славянский университет является одним из лидеров на рынке предоставления образования.[33] В данном университете обучается 11,303 студента, что составляет около 11% всех студентов вузов, получающих образование на русском языке.[34] 78 процентов населения хотя бы иногда смотрят телепередачи на русском языке, а тиражи газет и журналов на русском языке имеют более высокий тираж, чем на кыргызском.[35]
Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров во время выступления в Кыргызско-Российском Славянском университете имени Б. Ельцина в Бишкеке. 4 февраля 2019. Фото: ria.ru
Но не все так гладко, как кажется. Государственные чиновники обязаны сдавать экзамены по кыргызскому языку, а число людей, говорящих по-русски, неуклонно сокращается.[36] Иногда политики страны предлагают лишить русский официального статуса и закрыть школы, обучающие на русском языке.[37] Кыргызстан тоже экономически зависит от России. В России работает не менее 10 процентов населения, а денежные переводы составляют 30 процентов ВВП Кыргызстана.[38] В результате более дружелюбной политики в отношении русского языка и его более обширному использованию, трудовые мигранты из Кыргызстана лучше знают русский язык по сравнению с таджикскими и узбекскими трудовыми мигрантами и им легче найти работу в России.
Казахстан
В Астане в ходе XVIII съезда партии Nur Otan принят новый логотип, на котором название партии на латинице написано Председателем партии Nur Otan, Президентом РК Нурсултаном Назарбаевым. Фото: nurotan.kz.
Казахстан выделяется больше остальных с точки зрения использования русского языка в качестве распространенной альтернативы языку титульной нации. Как и в Кыргызстане, русский имеет официальный статус, упомянутый в конституции.[39] Он широко используется в делопроизводстве, хотя правительство приняло «дорожную карту», согласно которой вся документация в будущем будет выполняться на казахском языке.[40] Президент Назарбаев издал указ, согласно которому все обсуждения в парламенте и правительстве должны проводиться на казахском языке, хотя предлагается переводом на русский.[41] Несмотря на то, что Казахстан является лидером по количеству учащихся, получающих образование на русском языке (800,000), это число сократилось на 1,4 миллиона за последние 25 лет из-за закрытия 5,861 школы с русским языком обучения.[42]
Кроме того, правительство приняло образовательную программу, которая обещает ввести систему образования на трех языках: казахском, английском и русском.[43] В феврале 2018 года Назарбаев подписал указ о переходе на латиницу – с планами завершить его к 2025 году.[44] Хотя русский язык все еще широко используется в политической и общественной жизни, нет сомнений в том, какой язык будет приоритетным в будущем. Назарбаев заявил: «Молодежь должна знать, что без знания государственного языка [казахского] невозможно будет работать в государственных структурах, правоохранительных органах, сфере услуг и в судебной системе».[45]Факторы уменьшения роли русского языка
Несмотря на то, что русский язык имеет разный статус в пяти государствах Центральной Азии, общей темой является его уменьшающаяся роль. Будь то полное и раннее удаление языка из общественного пространства, как в Туркменистане, или постепенное и осторожное вытеснение, как в Казахстане, русский язык теряет способность влияния в регионе. Самый важный элемент российского инструментария мягкой силы испытывает постепенное понижение своей роли, и этому есть три основные причины.
Во-первых, русский язык стал жертвой проектов по национальному строительству в регионе. Языки титульных наций в пяти государствах сыграли ключевую роль в переосмыслении прошлого и будущего государств Центральной Азии.[46] Они заложили основы для новых независимых стран для формирования своей идентичности. Страны региона углубились в свою историю, перепрыгнув советский период, в древнее и славное прошлое, когда они говорили на своих языках и практиковали политическую автономию. Кыргызстан использовал эпос Манас для этих целей, Узбекистан принялся за Амира Тимура и его империю Тимуридов, а Таджикистан нашел Империю Саманидов, чтобы использовать их в качестве важнейших элементов в своих проектах национального строительства. В этих политических проектах русскому языку просто не нашлось места.
Политика языкового национализма выталкивает русский язык из публичного пространства.
В контексте пропаганды всего этнического и досоветского, общепринятым правилом стало то, что настоящие казахи должны говорить на казахском, настоящие узбеки на узбекском и так далее.[47] Таким образом, политика языкового национализма выталкивает русский язык из публичного пространства, подрывая его потенциал для использования Россией для оказания влияния в регионе. Кроме того, растущее негативное восприятие советского прошлого и колониальной политики Российской империи в Центральной Азии представляет русский язык как язык угнетателей. Организуются все больше мероприятий в память о трагических событиях, таких как Великий джут в Казахстане в 1932-33 гг. и Үркүн в Кыргызстане в 1916 году.[48] Эти события унесли жизни нескольких сотен тысяч человек и произошли под властью советских и царских властей. Таким образом, продвижение русского языка в таких условиях стало особенно непопулярным и сложным. Это не означает, что государства Центральной Азии пытаются полностью исключить русский язык из своих стран, но подчеркивает, как дискурсы по национальному строительству затруднили принятие политики в поддержку расширения образования на русском языке и его более широкого использования.
Во-вторых, вина частично лежит на самой России за то, что она полагается на советское наследие и не отдает должный приоритет культурному и социальному сотрудничеству с регионом. У российского правительства нет долгосрочного плана по укреплению социального и культурного сотрудничества с Центральной Азией таким образом, чтобы это приносило пользу и вовлекало людей за пределами столиц и других регионов, население которых не дружелюбно по отношению к России.[49]
Основными бенефициарами образовательных возможностей, предоставляемых российскими проектами мягкой силы, такими как школы и университеты, предоставляющие обучение на русском языке, являются люди в столицах и регионах, таких как северные районы Казахстана, где традиционно укреплен русский язык и влияние. Например, все образовательные учреждения, спонсируемые Россией и направленные на продвижение русского языка и культуры в Кыргызстане, находятся в Бишкеке.[50] То же самое относится и к Таджикско-Российскому славянскому университету и Российскому центру науки и культуры, которые находятся в Душанбе.
Федеральное агентство России по делам СНГ, соотечественникам, проживающих за рубежом, и международному гуманитарному сотрудничеству, созданное в 2008 году, является единственным соответствующим государственным органом, призванным распространять русский язык и культуру в Центральной Азии.[51] В рамках деятельности этого агентства были созданы Российские центры науки и культуры в Бишкеке, Душанбе и Ташкенте, опять же в трех столицах. Число кыргызских (21), таджикских (364) и узбекских (695) граждан, изучавших русский язык в этих центрах, едва достигает отметки 1000 человек за год.[52] Количество книг по русскому языку и литературе, предоставляемых этим агентством, также остается небольшим и значительно меньшим, чем реальные потребности стран Центральной Азии.[53]
Наследие Советского Союза до сих пор позволяет России властвовать в Центральной Азии, поскольку русский язык является главным мостом между странами региона и мировым информационным пространством.[54] Местные языки недостаточно развиты, чтобы заменить русский и предоставить путь в мир высокой культуры, искусства и науки. Число жителей Центральной Азии, говорящих по-английски, по-китайски или по-турецки, слишком мало, чтобы полностью отказаться от русского языка.[55] Он необходим для нормального функционирования и развития государств региона. Самая важная сфера, в которой русский язык сохранил за собой престиж и популярность, является образовательная, особенно в сфере обучения техническим, медицинским и военным профессиям.
Отсутствие учебных материалов и низкое качество обучения на местных языках привели к высокой потребности обучения на русском языке.
Данный материал подготовлен в рамках проекта «Giving Voice, Driving Change — from the Borderland to the Steppes Project», реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Норвегии. Мнения, озвученные в статье, не отражают позицию редакции или донора.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
