«Думаю, Россия будет крайне недовольна, если Китай решит расширить антитеррористический альянс Таджикистана, Пакистана и Афганистана до постоянного и продолжительного присутствия вооруженных сил. Проигрыш пока политический – Россия не участвует в данных переговорах», – отмечает в интервью эксперт по безопасности Максим Старчак (Центр международной и оборонной политики Университета Куинс, Канада), специально для cabar.asia.
cabar.asia: Изменились ли подходы РФ к обеспечению безопасности?
Максим Старчак: Если смотреть на основные военные и внешнеполитические доктрины России, то изменений почти нет. Фактически же можно говорить о том, что после 2014 года Министерство обороны РФ стало уделять гораздо большее внимание западной части страны. Увеличение конфликтности в отношениях с западом позволило российскому Минобороны обосновать увеличение военного присутствия в Крыму, Арктике. Были созданы две новые дивизии в Западном военном округе и одна в Южном. Тем самым, в западной части страны увеличено число военнослужащих примерно на 30 тыс. человек и на 1,5 тыс. единиц новой и модернизированной военной техники. Кроме этого, Россия увеличила воздушную и морскую разведывательную активность в Европе, увеличила число и масштабы своих военных учений на всей территории страны. На азиатском направлении уровень угроз не изменился, а значит такой военной активности не наблюдается.
cabar.asia: Какую роль отводит Россия региону ЦА в поддержании безопасности по периметру своих границ?
Максим Старчак: В вопросе обеспечения безопасности по периметру своих границ Россия смотрит на ЦА через призму ОДКБ, заинтересована в углублении сотрудничества между ее членами и в развитии самой организации.
“Формально, сотрудничество в рамках ОДКБ является одним из приоритетов внешнеполитической и военной повестки России. Фактически же, как минимум с началом кризиса в отношениях с Западом, центральноазиатское направление перестало быть приоритетным.”
И если раньше Министерство обороны РФ большую часть свое времени во внешнем сотрудничестве уделяло странам ОДКБ, то теперь, после конфликта с Западом, внимание к странам ОДКБ сократилось и сохраняется только в контексте удержания своего влияния и поддержания зависимости и использования стран ОДКБ в своей глобальной политике.
Москва пугает тем, что боевики ИГ уходят из Сирии и Ирака в Афганистан. Вследствие чего, у России появляется возможность оказать помощь Таджикистану. Появилась идея о наращивании военного присутствия сил ОДКБ в пограничье и создании совместного сервисного центра по ремонту различных видов БТР и БМП. Также Россия стремится создать коллективные авиационные силы ОДКБ, которые включали бы в себя истребительную, бомбардировочную, транспортную, а также разведывательную авиацию. Масштабный проект наверняка должен будет включать в себя также размещение средств ПВО, систем связи, наземных ВС и других компонентов. Уже несколько лет существует идея создать единую региональную систему ПВО в Центральной Азии. Однако, кроме России, объединение ПВО особо никому не интересно. Для обоснования усиления своего военного присутствия в ЦА, Россия пугает страны возможными «цветными революциями» или увеличением угроз с юга после вывода Коалиционных сил из Афганистана, что позволило, например, усилить присутствие в Канте.
cabar.asia: Недавно в Кыргызстане обсуждался вопрос открытия второй военной базы РФ на юге страны, однако это предложение не получило отклика со стороны Москвы. С чем это связано?
Максим Старчак: Все очень просто. Это была идея бывшего президента Кыргызстана Алмазбека Атамбаева, а не российского военного или политического руководства. Россия уже имеет военную базу в Канте и несколько других военных объектов в Республики. Тот формат, который предлагал А.Атамбаев, это скорее просьба взять на себя обеспечение безопасности Кыргызстана на южном направлении. России это не интересно. Во-первых, политически, ей вполне достаточно одной базы в Кыргызстане. Во-вторых, в военном отношении Россия и так помогает Республике поставками техники и вооружений, и новые обременения в непростой экономической ситуации нецелесообразны.
“В-третьих, с военным размещением России на юге Кыргызстана повышаются риски ее втягивания в межэтнические или межгосударственные конфликты (между странами ОДКБ), чего, разумеется, не допустимо для Москвы, которая все же старается сохранять свой нейтралитет”.
Думаю, что Россия была бы в большей степени заинтересована в расширении своего присутствия в Канте, но даже для этого пока нет побудительных мотивов. Например, усиления угроз с юга, усиления военного присутствия США или НАТО в этом регионе.
cabar.asia: Максим, а каким образом осуществляется военное сотрудничество РФ со странами не членами ОДКБ?
Максим Старчак: С приходом нового президента Узбекистана Ш.Мирзиеева военное сотрудничество двух стран активизировалось. Был подписан договор о развитии военно-технического сотрудничества, Узбекистан получил возможность закупать, ремонтировать и модернизировать вооружения по внутрироссийским ценам, и обучать офицеров в российских военных вузах. Кроме того, появилась возможность участия узбекских военных в российских военных фестивалях, совместных военных учениях (первые за 12 лет прошли в октябре этого года), отправлять делегации для обмена опытом.
“Фактически Узбекистан получил те же привилегии, что и члены ОДКБ, только Россия не имеет формальных обязанностей по защите Узбекистана, как это происходит по Договору о коллективной безопасности”.
Узбекистан формально не обязан сотрудничать с Россией, и в этом плане он похож на Казахстан, он также самостоятельно решает воспользоваться данным договором или нет. Ремонтировать, например, свои военные самолеты в России или в Беларуси. Вряд ли можно говорить о том, что Россия стремиться втянуть Узбекистан в ОДКБ. Пока, Москве достаточно военного и военно-технического сотрудничества на двусторонней основе, закрепив за собой зависимость Узбекистана.
Касательно Туркменистана, то после разрыва газового сотрудничества, прекратилось и военное. Туркменистан потерял возможность обменивать газ на вооружения и стал искать альтернативные источники в Турции, ОАЭ, Пакистане, Китае и других странах. Это незначительно влияет на позиции России. Все же военные потребности Туркменистана всегда были незначительными, и к тому же большая часть вооружений там по-прежнему российского производства.
cabar.asia: Казахстан и Узбекистан активно сотрудничали по линии НАТО, переводя свои вооруженные силы на натовские стандарты. Как на это реагирует российское руководство?
Максим Старчак: Пока это сотрудничество носит ограниченный характер, позиция Москвы будет сдержанно благосклонной. Москва в свое время тоже активно сотрудничала с НАТО, и это давало простор для сотрудничества с альянсом других стран ОДКБ. Кроме того, именно членство Казахстана в ОДКБ, сдерживает его сотрудничество с НАТО и США. Также Россия не может удовлетворить все военно-технические потребности Казахстана, потому какой-то уровень военного взаимодействия между Казахстаном и странами НАТО не вызывает у России негативной реакции.
В Москве есть убежденность, что Казахстан, не смотря на активность с НАТО, стремится сохранить свою многовекторность и стратегический союз с Россией. А те истерики, которые порой встречаются в российских СМИ по поводу военного сотрудничества Казахстана и НАТО – это лишь консервативная часть российских политиков и экспертов, которая стала слишком громкой после украинских событий, хотя фактически в отношениях Казахстана и НАТО ничего не изменилось. Представляется, что НАТО более интересно закрепиться в Узбекистане, но сделать это будет также сложно как и при И.Каримове. НАТО мало, что может предложить Узбекистану, его фактическое присутствие в стране небезопасно с различных точек зрения. Узбекистану выгоднее развивать отношения в рамках отдельных вопросов, стремясь получить максимальную выгоду, но не слишком сближаясь.
cabar.asia: Не противоречит ли интересам РФ другие форматы военно-технического сотрудничества? Например, антитеррористический альянс Таджикистана, Пакистана и Афганистана под эгидой Китая?
Максим Старчак: Россия относится к этому “сдержанно”. Формально Россия не против и даже поддерживает данное сотрудничество, но это так пока речь будет идти о контроле границ и пресечении вторжения террористов. Думаю, Россия будет крайне недовольна, если Китай решит расширить данное сотрудничество до постоянного и продолжительного присутствия вооруженных сил. Проигрыш пока политический – Россия не участвует в данных переговорах. Ситуация для Москвы усугубится, если к данному процессу присоединятся другие страны ЦА, а Россия так и не найдет рычагов для своего участия.
“Может образоваться альтернативная структура безопасности (пусть и по-прежнему неформальная), которая за счет экономических возможностей Китая снизит влияние как ОДКБ, так и России”.
cabar.asia: Каково будущее ШОС с точки зрения организации, поддерживающей безопасность на евразийском континенте?
Максим Старчак: Я не верю в возможности ШОС как организации безопасности. У России нет ни политических, ни экономических ресурсов превратить ШОС в эффективную организацию, поддерживающую безопасность в регионе. Китай после появления в ШОС Индии и Пакистана еще менее заинтересован в развитии данного направления.
“Столь разным членам организации будет невозможно договориться о каком-либо реальном проекте сотрудничества в сфере безопасности”.
Максим Старчак является научным сотрудником Центра международной и оборонной политики Университета Куинс (Канада), заместитель исполнительного редактора журнала Eurasian Security Studies (Япония).
Интервью подготовила редактор cabar.asia Наргиза Мураталиева